Жизнь так устроена, что потери в ней неизбежны и наверно, поэтому, трудно писать о людях, с которыми судьба тебя, по счастливой случайности, свела на определенном этапе твоей жизни, особенно в молодости и которые что-то сделали для тебя, помогли и поддержали тебя. А потом, долгие годы, ты уже дружил с этим человеком, насколько это возможно когда живешь в разных городах и затем, уже и в разных странах.
Для меня таким человеком который оставил яркий след в моей жизни и о котором теперь я вспоминаю с грустью и неверием, что его уже больше нет, был и остается Алексей Иванович Константинов Мне запомнились его прекрасные человеческие качества которые я у него наблюдал в течении всей нашей дружбы и о которых мне хотелось рассказать, чтобы как-то скрасить горечь от того, что этого человека уже больше нет с нами.
Наше знакомство произошло случайно, теперь уже в достаточно далекой осени 1977 года в Боксанском ущелье Кабардино-Балкарии, во время остановки рейсового автобуса на пути в Чегет из Минеральных Вод. Предыстория была такова: в 1975 году, после окончания тогда Ленинградского государственного университета, я вернулся в свой родной Ленинабад (теперь Худжанд) и с января 1976 года, по предложению Ислома Абдурахмановича Абдусалямова, известного орнитолога и тогдашнего завотделом ИЗИПа АН Таджикистана, стал собирать материал по летучим мышам Северного Таджикистана, которые, на тот момент, оставались наименее изученной группой млекопитающих в Таджикистане. Первая же поездка зимой в заброшенные штольни в горах Гузлон, предгорьях северного склона Туркестанского хребта, показала, что в них зимует много летучих мышей, причем в таком количестве и разнообразии, которое в общем-то, до сих пор, в литературе не указывалось. Естественно, что это мне придало чувство первооткрывателя и большой стимул к работе и новым поискам зимовок рукокрылых в горах. В результате, появились тезисы доклада: "Новые данные о зимовках рукокрылых в Северном Таджикистане" в материалах Республиканской конференции молодых ученых и мое письмо к А.П. Кузякину, в котором я сообщал о своих находках. Спустя некоторое время, к моей большой радости и гордости, я получил письмо от Александра Петровича, в котором он приглашал меня на 2-ое Всесоюзное совещание по рукокрылым в Кабардино-Балкарию, Чегет куда я и направлялся на автобусе из аэропорта Минеральных Вод. На остановке, когда все вышли покурить, я обратил внимание на стройного, средних лет хорошо одетого мужчину, который курил и разговаривал с водителем. Мне хотелось найти попутчика в этой долгой дороге и я надеялся, что кто-нибудь из пассажиров, тоже как и я, едет на это совещание. Поэтому, отважившись, я подошел и спросил его не едет ли он на совещание, на что улыбнувшись, он ответил, что да, еду и назвал себя - Алексей Иванович Константинов! Я был, конечно, удивлен и взволнован этой встречей по нескольким причинам. Во-первых, встречей с профессором биолого-почвенного факультета ЛГУ, где я проучился 5 лет, хотя там наши пути за это время, что вполне естественно, ни разу не пересеклись! Во-вторых, я знал его по фамилии, как одного из двух авторов класической монографии " Эхолокация в природе" совместно с Э.Ш. Айрапетьянцем, которая, на тот момент, была уже широко известна и переведена на много языков и была настольной книгой всех тех, кто занимался звуковыми сигналами у животных. В-третьих, я помнил слова, увы, уже покойной Валентины Леонидовны Балакшиной, супруги Эрванд Шамировича, что Константинов был одним из самых способных учеников Э.Ш. Айрапетьянца, который заведовал в те годы кафедрой физиологии высшей нервной деятельности в ЛГУ. Алексей Иванович, кажется, тоже обрадовался узнав, что я выпускник ЛГУ и у нас одна alma-mater, дальше мы уже продолжили путь как старые знакомые.
Подъехав к вечеру к гостинице в Чегете, мы вышли из автобуса и Алексей Иванович, увидев крупного мужчину входа в гостиницу, воскликнул: "А вот и Костя Панютин!" и поздоровавшись, он представил меня и поговорив с Панютиным, мы вошли в гостиницу. Устроившись в 3-х местном номере и распаковав вещи, Алексей Иванович стал собираться в ресторан, на ужин старых друзей, на который его пригласил К.К. Панютин. Увидев, что я сижу и не собираюсь никуда идти, он сказал: "Пойдем со мной"! Я ответил, что меня не приглашали в ресторан, а только его и там будут все живые классики нашей науки, мне будет там неудобно и неловко среди них, на что он сказал, что кушать надо всем и чтобы я не забывал, что мы оба из ЛГУ! Мне, конечно, хотелось пойти с ним, но я боялся, что буду лишним в этой компании и буду чувствовать себя неловко, мешая остальным общаться. В общем, через несколько минут, мы уже спускались в ресторан на первом этаже, где за большим столом уже сидела большая и дружная компания хироптерологов. Во главе стола сидел Александр Петрович Кузякин, вместе с Валентиной Ивановной, дальше сидели Константин Констанович Панютин со Светланой Каменевой и Женей Кожуриной, Ирина Косимовна Рахматулина, Александр Никитич Курсков, Эдуард Григорьевич Явруян, Асланби Козиевич Темботов, Руслан Дзуев, Татьяна Емельяновна Стуканова, Юлий Иванович Крочко и другие, которых к сожалению, сейчас уже не помню. Обстановка за столом была очень демократичной и дружелюбной - классики говорили тосты, народ, то бишь я, понемногу осваивался за столом и, выпивал чуть-чуть, чтобы немного прийти в себя после уймы впечатлений за один день. За столом то и дело слышалось: "А помнишь... А ты был...? Жаль, что тебя не было..." и т. д. Но мое чуткое ухо ловило и разговоры о летучих мышах, которые то и дело, сразу, становились общей темой разговора за столом. Я понял, что попал в настоящее братство людей для которых главное в жизни - это летучие мыши, а все остальное как бы прикладывается и преломляется уже через их призму. Поняв это, я обрадовался, успокоился и уже с большим вниманием и удовольствием общался с соседями по столу.
Так прошел первый день, вернее, первый вечер в Чегете!
На следующий день совещание начало свою работу и все участники выступали со своими докладами. Атмосфера на совещании была чудесной, другое слово просто не подберу, очень дружелюбной, теплой и радостной от общения, по-моему, потом, я уже не встречал или почти не встречал такой ауры на других совещаниях, в том числе, и за рубежом, где дежурные улыбки и слова обычно ничего не значат. Наверное, всему этому способствовали снежные горы Приэльбрусья и великолепная природа, с чистым как хрусталь воздухом, камерность всего происходящего, из-за относительно небольшого количества участников, но главное, как мне кажется, из-за человечности, внимания и большого дружелюбия наших учителей, которые запросто с тобой щедро делились своим опытом и своими знаниями, давая знать, что ты тоже свой, не чужой, наравне с ними, в этом главном деле нашей жизни, в этом братстве летучемышатников, как любил говорить Александр Петрович Кузякин. Вспоминаются еще два эпизода на этом совещании, связанные с Алексеем Ивановичем Константиновым.
В последний день совещания, Асланби Козиевич Темботов, на правах гостеприимного хозяина совещания, пригласил всех участников на стационар Кабардино-Балкарского университета в горах и после знакомства со стационаром и его сотрудниками, всех пригласили за празднично накрытый стол. По кавказскому обычаю внесли приготовленного целиком ягненка, которого дорогой гость должен разделить между всеми участниками и давая каждому кусок, что-нибудь сказать в адрес этого человека. Эту функцию тамады взял на себя Алексей Иванович, который как настоящий кавказский человек и профессиональный тамада, блестяще разделал этот шедевр кавказской кухни так, что всем остальным оставалось только аплодировать ему. Совещание закончилось и участники разъезжались по домам из гостеприимного Чегета. Я уезжал домой с чувством, что у меня начинается новая жизнь и что я, не ошибся в своем выборе жизненного пути.
В аэропорту Минеральных Вод, перед расставанием, я вдруг увидел в руках у Алексей Ивановича букет южных роз. "Это Марине, моей жене, она любит розы", - сказал он, заметив мой взгляд и это было, на самом деле, очень трогательно. Забегая вперед, хочу сказать, что потом, уже бывая у Алексей Ивановича дома, я много раз наблюдал эту необыкновенную, красивую и очень добрую женщину и то, как они относились к друг другу - наверно поэтому мне было у них в гостях всегда комфортно и хорошо, как у себя дома.
Потом мы изредка переписывались и я продолжал собирать полевой материал по рукокрылым Северного Таджикистана, вплоть до 1980 г., когда я приехал на стажировку в ЗИН, к Петру Петровичу Стрелкову. Тогда мы стали более тесно общаться и я узнал, что Алексей Иванович, как настоящий сибиряк, - хороший охотник и заядлый грибник, что он продемонстрировал, когда однажды, он пригласил меня на свою дачу, расположенную между Москвой и Ленинградом, на Мстинском мосту. Также я узнал, что Алексей Иванович прекрасно, профессионально поет и его голос, настоящий лирический тенор, а также играет на пианино и, если к этому, еще добавить его жизнерадостность и остроумие, то мало кто мог устоять перед его обаянием. Он тогда заведовал кафедрой сравнительной физиологии в университете и за его плечами был уже богатый опыт изучения эхолокации не только у летучих мышей, но и у дельфинов, а также и у других млекопитающих, изучением которых занимались в его лаборатории. В те годы, в Советском Союзе, только две лаборатории в Ленинградском и Московском университетах, под руководством А.И. Константинова и Г.Н. Симкина, добились больших успехов в изучении эхолокации у представителей как подковоносых так и гладконосых летучих мышей. А.И. Константинов знал хорошо Гриффина, одного из первооткрывателей в ХХ веке, вместе с Новаком, явления эхолокации у летучих мышей, с которым он познакомился во время научной стажировки в США, в Университете Блумингтона, штат Индиана. И потом, когда Гриффин приехал в CCCР и Ленинград, встретился с ним в гостинице Астория, чем навлек на себя, впоследствии, неудовольствие органов КГБ, за то, что не сообщил заранее о встрече с этим, одним из самых знаменитых американских ученых ХХ века. Потом ему это органы припомнили и перекрыли доступ к закрытым тематикам хоздоговорных работ, которые велись тогда на кафедре.
В 1983 году, когда я защищал в Ленинградском университете кандидатскую диссертацию на тему "Рукокрылые Северного Таджикистана и прилегающих горных хребтов", Алексей Иванович был первым оппонентом по диссертации, а вторым оппонентом был также прекрасный человек и ученый, Александр Никитич Курсков из Института зоологии Белоруссии, из Минска. Защита прошла успешно, чему немало способствовали оба оппонента и благоприятные отзывы специалистов и, в первую очередь, Петра Петровича Стрелкова, который фактически был моим научным руководителем, и Александра Петровича Кузякина, который возглавлял тогда Комиссию по рукокрылым Териологического общества АН СССР.
В 1984 году Алексей Иванович впервые приехал в Таджикистан, чтобы читать лекции студентам-биологам старших курсов Ленинабадского госпединститута им С.М. Кирова. Он жил у меня дома и по вечерам, после лекций и встреч на факультете, мы часто устраивали музыкальные вечера, на которых Алексей Иванович исполнял романсы и песни из своего богатого репертуара, аккомпанируя себе на фортепьяно и приводя в восторг наших соседей, которые, как бы нечаянно, заглядывали к нам, чтобы узнать кто так поет в квартире, которая до сих пор была ничем не примечательна.
В 1986, на очередном совещании по рукокрылым в Киеве, Алексей Иванович заявил, что его поколение выполнило свою задачу и вывело исследования по эхолокации в Советском Союзе на международный уровень, а дальше - дело за молодыми. Но, тем не менее, сам он продолжал работать и писать научные статьи, учебники и популярные книги и брошюры, которые издавались в те годы, как издательством Ленинградского университета, так и Всесоюзным обществом "Знание". Слышать, а потом прочитать это заявление в материалах конференции для меня было очень грустно, потому что Алексей Иванович был, казалось, в самом расцвете сил, а этим заявлением он как бы говорил: "Я больше не буду заниматься наукой и ухожу из нее". Возможно, что это заявление было результатом того давнего противостояния между Алексей Ивановичем и КГБ, которое отравляло его жизнь в последние годы и не давало нормально выполнять хоздоговорные работы по эхолокации. Не знаю... Но я знаю, что это недоверие и закрытие доступа к исследованием по этой тематике, его угнетало и в самом начале этой истории, я даже пытался ему помочь, устроив встречу с моим бывшим соседом по комнате в общежитии №10 в Старом Петергофе Володей Антоновым, который тогда работал в Управлении КГБ по Ленинградской области и который, к сожалению, не смог помочь Алексей Ивановичу В 1989г Володя Ильин организовал совещание по рукокрылым в Пензе - к сожалению, это было уже последнее Всесоюзное совещание, на которое еще смогли приехать ученые из союзных республик - Армении, Азербайджана, Грузии, Украины, Казахстана, Таджикистана и Эстонии. Оно уже проходило без бессменного председателя Комиссии по рукокрылым Александра Петровича Кузякина, который ушел из жизни годом раньше, и председательствовал на нем Петр Петрович Стрелков. Это было также и последнее совещание по рукокрылым, в котором участвовал Алексей Иванович.
В 1993 Алексей Иванович снова посетил Таджикистан и Узбекистан - он приехал первым оппонентом на защиту моей докторской диссертации в Институт зоологии АН Республики Узбекистан в Ташкенте. Союз уже разваливался и везде была неопределенность и хаос. По совету Олега Павловича Богданова, который работал в Институте зоологии в Ташкенте, я защищался там.
Потом мы встречались уже в Питере - когда я приезжал в этот город, то всегда звонил Алексей Ивановичу и приезжал затем к нему домой и мы подолгу, как говорится, за рюмкой чая, говорили за жизнь и делились своими планами на будущее.
В один из моих приездов, у него дома хозяйничала не Марина, его супруга, которая, к сожалению, умерла от рака довольно молодой, а другая женщина, на которой он женился после смерти жены. Алексей Иванович выглядел немного смущенным, но почти таким же жизнерадостным как и всегда, таким он запомнился мне в нашу последнюю встречу у него дома. И тем нелепым мне показалось известие, спустя некоторое время, что его уже больше нет...

P.S. У Алексей Ивановича остался сын-Сережа, которого я знал еще мальчишкой. Теперь это - Сергей Алексеевич Константинов, тоже зоолог (Алексей Иванович в свое время окончил кафедру зоологии позвоночных ЛГУ), по специальности паразитолог, кандидат биологических наук. Он прекрасно поет и играет на гитаре, пишет стихи, ходит в походы на байдарках со своими друзьями и вообще, талантливый человек во всем, но главное - хороший парень, на которого можно всегда положиться! Гены Алексей Ивановича живут в Сергей Алексеевиче! Жизнь продолжается...
И это прекрасно!

Толибджан Хабилов
январь 2012 г.